Квартал Сен-Жермен-де-Пре в Париже: отели, история. Бульвар сен мартен париже Вход в музей

⁰

Уже совсем в темноте мы въехали в Париж и высадились у дворца Шайо, где, на ходу отбиваясь от назойливых чернокожих продавцов сувениров, побежали на светящийся силуэт Эйфелевой башни.

Немного покружили по вечернему городу, заполненному праздной толпой. Мелькнула Мулен Руж с нескончаемой очередью на входе.

А через некоторое время мы уже заселялись в гостиницу. Гостиница наша (системы Ибис) располагалась на берегу канала Урк, прямо напротив парка Ля Вилетт. С набережной отлично был виден огромный шар кинотеатра Жеод. И, в общем-то, посещение парка напрашивалось само собой, вот он – под боком. Но вот руки (точнее, ноги) за эти три наших парижских дня так и не дошли.

Все предыдущие вечера нашей поездки мы со Светой,моей соседкой по номеру, скрупулезно готовились к Парижу. Уже лежа в постели после тяжелого экскурсионного дня, каждая, уткнувшись в свои путеводители, что-то выписывала, увязывала, пытаясь выстроить оптимальный план поглощения парижских интересностей. Хотелось в отпущенные три дня вместить всего побольше.

Обе оказались фанатками Парижа. Для меня это было четвертое свидание с этим городом. Света до этого приезжала в Париж на две недели.

Утром перед завтраком мы прогулялись до ближайшей станции метро – Corentin Carou . Прогулка заняла минут 15.

Завтрак был вполне достойный. Я было хотела сразу после завтрака отправиться в самостоятельное путешествие по составленному плану, но в последний момент поехала вместе со всеми на обзорную экскурсию по городу. И правильно сделала. Так приятно было снова проехаться по самым красивым улицам и площадям Парижа!

Экскурсия закончилась возле Лувра. Со Светой мы договорились встретиться в 14-00 и сходить пообедать в знаменитое кафе «Прокоп».

Первым делом я отправилась в церковь Сен-Рош - вне плана, просто было рядом, и, когда мы мимо проезжали на автобусе, мне захотелось на нее взглянуть поближе.

Эта церковь – типичный образец барокко. Построена по проекту Жака Ле Мерсье, придворного архитектора Людовика XIII-го. Другие его работы в Париже – капелла Сорбонны, Пале-Рояль, монастырь Валь-Грас, молельня в Лувре. Церковь довольно протяженная. Барельефы, надгробия. Здесь похоронены многие известные люди: философы Дидро и Гельвеций, поэт Корнель, художник Фрагонар, ландшафный архитектор Ленотр (идеолог регулярных «французских» парков).

Церковь Сен-Рош

Потом по Риволи, мимо золотой Жанны на золотом коне на площади Пирамид, мимо Лувра я дошла до площади Лувра. У этой площади – шикарное обрамление. С одной стороны – симметричные готические фасады церкви Сен-Жермен л’Оксерруа и ратуши 1-го округа, разделенные башней.

С другой – восточный фасад Лувра с монументальной своей колоннадой – творением Клода Перро (здесь всегда добавляют: брата сказочника Шарля Перро). Некоторое подобие, или отзвук, этого шедевра классицизма можно встретить в Москве: предполагается, что Кваренги при проектировании фасада московского Екатерининского дворца использовал идею Перро (взял за основу именно восточный фасад Лувра). Они, действительно, похожи.

Задний фасад Лувра

Мэрия 1-го округа

У входа в церковь Сен-Жермен л’Оксерруа

На набережной Мажиссери – многочисленные зоомагазины. Перед магазинами выставлены макеты животных: страусов, лам, крокодилов. Ценники на них: лама резиновая – 1800 евро, страус - 1630. Лама живая, женская особь 2-х лет от роду – 1320.

С другой стороны – лавки букинистов. За ними, через Сену открывается чудесный вид на Консьержери.

А вот и два знаменитых театра, разделенные площадью Шатле. В одном, Городском, блистала Сара Бернар. В другом, Музыкальном, кто только не музицировал из великих, а в начале ХХ века парижане ломились сюда на русские балеты Дягилева. Театры зрительно уравновешивают друг друга. Между ними – зеленое облако, сквер, из которого возносится колонна с золотой Никой, а в глубине спрятан фонтан Пальмы со сфинксами.

А поверх сквера, за колонной с Никой, вырастает готическая башня Сен-Жак. Ее тоже окружает сквер, разбитый на месте прежней церкви святого Якова. От церкви уцелела только башня. Когда-то это было одно из мест сбора паломников перед отправлением в дальний путь к мощам святого Якова, в Сантьяго-де-Компостелло.

Как правило, если церковь (в Западной Европе) посвящена святому Якову, то она является одной из точек маршрута в Сантьяго-де-Компостелло, одного из самых распространенных мест паломничества в западном христианстве. В этих «перевалочных пунктах» паломников ждет приют, где они могут отдохнуть и даже полечиться, а также найти компаньонов для продолжения долгого, трудного пути на самый край Северной Испании.

В этот погожий майский день в сквере было оживленно. Играли детишки, кто-то валялся на зеленой травке, кто-то расположился на лавочках.

А я по мосту перешла на остров Сите и обнаружила перед Нотр-Дам множество мелких палаток и центральный палаточный павильон, возведенные для проведения фестиваля кондитеров. В большом павильоне кондитеры демонстрировали процесс изготовления своей вкусной продукции, от замеса теста до укладки печений по коробкам (тут же можно было попробовать). В маленьких палатках свежеиспеченная продукция продавалась.

С острова я перешла на левый берег и вскоре оказалась перед церковью Сен-Жюльен-ле-Повр (Святого Юлиана Бедного).

Это место, мне кажется, – одно из самых сокровенных в Париже. Буквально несколько шагов в сторону от людной улицы Пти-Пон – и ты проваливаешься в совсем другое время. Церковь производит впечатление глубокой старины. Аскетичный, предельно простой фасад, с грубым швом оторванной от него стены, примыкавшей когда-то к храму. Ощущение давности добавляет соседние дома. Один из них - фахверковый. После османовской перестройки такие дома в Париже – большая редкость.

За церковью – сквер с толстенными, кряжистыми робиниями, одной из которых перевалило за четвертую сотню лет. Считается, что это дерево - старейшее в Париже. Ее сильно накренившийся ствол подперт железобетонными опорами, но крона густа и зелена.

В центре сквера – современный фонтан. Вдоль парковых дорожек – остатки уцелевших капителей.

Из сквера открывается один из лучших видов на Нотр-Дам. И почему-то здесь очень тихо. Какая-то неподвижность и расслабленность. Немногочисленные посетители сидят на лавочках отрешенные, как бы выпавши из действительности. Я тоже присела и застыла на некоторое время. Хотелось просто сидеть под густыми кронами деревьев, смотреть на Нотр-Дам, Сену, проплывающие мимо кораблики и ни о чем не думать.

Изначально на этой месте еще в VI веке стояла часовня меровингов. В XII веке была построена теперешняя церковь. В 1170 году в ней уже велись службы, а веком позже здесь проповедовал Фома Аквинский, излагая свои пять неоспоримых доказательств существования Бога. Вокруг церкви постепенно возникло аббатство. Некоторое время она была приходским храмом Сорбонны, и, помимо церковных служб, здесь происходили собрания студентов. До той поры, пока студенты, перевозбужденные особенно острой дискуссией, не устроили в церкви погром.

А самый большой урон аббатству нанесла Великая Французская революция, после которой уцелел только храм (был превращен в склад), остальные здания были разрушены.

С трудом и неохотой вернувшись в реальность, я наконец поднялась и отправилась дальше, поскольку приближался час договоренной встречи у «Прокопа».

По дороге я не смогла пройти мимо церкви Сен-Северина: с яркими его витражами, тремя уровнями арок, опоясывающих внутреннее пространство, галереей с мощными колоннами.

А вскоре уже шла по бульвару Сен-Жермен. Нырнув под арку с надписью «Cour du Commerce St-Andre», я оказалась в узком и длинном очаровательном дворике, практически пассаже, только открытом.

Со двора можно было войти в кафе «Прокоп». Светки еще не было. Я развернула путеводитель и узнала, что в славном этом дворике проживал гражданин Гильотин, изобретатель гуманного способа рубки голов. А в соседнем доме гражданин Марат печатал свою газету «Друг народа». Кстати, в «Прокоп» любили захаживать и Робеспьер, и Дантон.

Почти напротив «Прокопа» обнаружился проход в Руанское подворье, три милейших уютных дворика, перетекающих один в другой – все, что осталось от дворца XV -го века архиепископа г.Руана. Тоже, в своем роде, временная яма, провал в другое столетие. Боже мой, неужели в каких- нибудь двадцати метров отсюда бурлит многолюдный бульвар Сен-Жермен с его толкотней и мельтешением! А здесь – сонное оцепенение, плющ по стенам, истертый старинный булыжник под ногами. Возле одной из стен сохранилась тренога – подставка, с которой залезали на осла. В этом же дворе жила Диана Пуатье.

Пройдя Кур дю Коммерс насквозь, отправилась кружить по соседним улочкам. На узкой Де Бюси весь тротуар с обеих сторон уставлен столиками, череда которых прерывается цветочным рынком. А когда-то здесь приводили в исполнение судебные приговоры. Может быть, живший по соседству Гильотин насмотрелся на жестокие казни, и по доброте душевной придумал более милосердный способ отправления на тот свет недостойных света этого.

Отходящая от оживленной Де Бюси улица Григория Турского, напротив, тиха и пустынна. Каждый балкончик – в цветах. Тротуары столь узки, что и столика не разместишь. Первые этажи заняты сувенирными лавками и кафе.

Кафе "Прокоп" со стороны улицы

Вернулась к «Прокопу». Светки – ни признака. Зашла внутрь. Небольшой зал, тесно заставленный столами с белыми скатертями. На стенах – портреты великих, посещавших этот ресторан. Можно заказать меню дня за 19 евро. Туда входит пол-бутылки минеральной воды, основное блюдо и либо закуска (например, улитки) либо десерт. В зале в этот момент обедали всего две пары. Процесс поглощения пищи происходил тихо и чопорно, посетители в полной тишине сосредоточенно что-то жевали.

Я опять вернулась на бульвар Сен-Жермен, села за столик уличного кафе и заказала бокал вина. Вскоре мимо меня пронеслась красная запыхавшаяся Светка. Я ее окликнула, и мы уже не пошли ни в какой «Прокоп», а отлично пообедали в уличном кафе прямо на бульваре, на краешке обычной парижской жизни, наблюдая её и наслаждаясь ею.

Памятник Дантону на бульваре Сен-Жермен

После обеда отправились в музей Клюни. Здание музея представляет собой соединение величественных руин римских терм II века и изысканного готического особняка XV века, принадлежавшего аббатству Клюни. В XIX веке это причудливое строение перешло к археологу и страстному собирателю старины Александру де Соммерару и быстро стало наполняться артефактами этой самой старины. Археолог был небогат, но после революции многие предметы искусства можно было купить по дешевке. Так что через 10 лет здесь уже открылся музей средневекового искусства с обширной коллекцией.

К музею примыкает сад и аптекарский огород, разбитый на палетки. В этот послеобеденный час некоторое количество читающей публики расположилось по периметру огорода, а по деревянному настилу между палетками с лекарственными растениями носились дети.

Вход в музей отыскался с противоположной стороны. За высокой стеной оказался очаровательный внутренний двор со средневековым колодцем. Отсюда – самый впечатляющий вид на это странное здание. Со стороны бульвара Сен-Мишеля оно предстает в виде античных терм; мы видим, так сказать, его «римский профиль»: мощные, лаконичные стены, от которых веет древностью. Здесь же – типичный средневековый замок, с угловой башней, с выступающим эркером, галереей, с затейливой низкой каменной оградой по карнизу. Окна мансарды оформлены в виде порталов.

"Римская сторона" музея Клюни

Вход в музей

В музее – средневековые скульптуры, гобелены, витражи, капители, надгробия. Умилительные резные статуи святых. Из дерева вырезаны целые многофигурные композиции (и зачастую раскрашены).

В отдельном зале хранится «Дама с единорогом». Это шесть гобеленов, развешенных по кругу, шесть странных загадочных картин. Бордовый фон с мелкими цветочками и животными, лужайка, деревья, дама в богатом платье (когда одна, когда со служанкой) и единорог, игривое белое существо, резвящееся вокруг нее. Еще присутствует лев и живность помельче: зайчики, собачки, барашки. Ощущение сказочности усиливает полумрак, царящий в зале: яркий свет для гобеленов разрушителен. Чем-то эти сказочные сценки «пришпиливают». Сначала ходишь по залу, переходишь от одной шпалеры к другой, потом садишься и опять рассматриваешь их по очереди. Каждая из них олицетворяет какое-либо чувство: слух, зрение, осязание, обоняние, вкус. А шестая, самая большая, имеет самые разные толкования. Например, отказ от порочных страстей. Или олицетворение Любви. Называется она «По моему единственному желанию».

Римские «банные» залы впечатляют своим размахом и мощью. В одном из залов – головы библейских царей, срубленных во время революции с фасада Нотр-Дама (по отдельному указу Робеспьера). Царей «казнили», а их головы пропали почти на два века и были обнаружены во время ремонта в подвале Французского банка внешней торговли в 1978 году.

В общем, музей нам чрезвычайно понравился. Из его покоев, связанных между собой самым затейливым образом, какими-то неожиданными переходами, лестницами, коридорами (еще бы! попробуйте спаять термы с замком в одно целое), мы выбрались на тот же внутренний двор.

И направились к церкви Сен-Сюльпис. Церковь, как и в прошлый мой визит, оказалась обнесена забором, и мы собрались было уходить несолоно хлебавши, но, подойдя к фонтану 4-х епископов, обнаружили, что народ все же идет в сторону забора и как-то там растворяется. Мы тоже пошли за народом и обнаружили проход, который привел нас прямо к открытым дверям церкви.

Видимо, и в прошлый раз она была открыта, просто перманентно находится в состоянии ремонта. Или, точнее, достраивания, так как за 3 с половиной века строительства (с 1646 года) башни так и не были завершены. Фасад церкви спроектирован флорентинцем Сервандони и по духу очень «итальянский»: двухъярусная колоннада широка и монументальна, но кажется легкой и приподнятой. Нижний ряд колонн массивный, верхний – облегченный. По углам – ассиметричные башни.

Внутри церковь огромная, но мощная колоннада вдоль стен скрадывает пространство. Сразу у входа, в часовне справа – фрески Делакруа, которые кажутся излишне экспрессивными и непривычно «живыми» для культового сооружения. Так же недалеко от входа,– огромные, ребристые, очень красивые раковины в виде чаш (подарок Франциску I от Венецианской республики) на белокаменных пьедесталах в виде взметнувшихся волн.

Но главная «интересность» церкви Сен-Сюльпис в том, что через нее проходит линия Розы, или «Парижский меридиан», от которого прежде отмерялись во Франции все расстояния. У северной стены храма установлен геодезический знак, гномон. Линия Розы обозначена узкой медной полоской, хорошо различимой на гранитном полу, идущей через весь трансепт с юга на север и поднимающийся вверх по египетскому обелиску. Эта загадочная линия, пересекающая храм, создает ощущение чего-то мистического и необъяснимого. Кстати, прежде на этом месте стоял храм, посвященный Исиде, одной из главных богинь Египта, жене Осириса и прародительнице египетских фараонов.

Пресыщенные увиденным, мы на некоторое время осели в Люксембургском саду, где развалились на стульях и просто наслаждались текущим моментом жизни: мы в Париже, светит солнце, вокруг нас клумбы, статуи, подстриженные самшиты, Люксембургский дворец, фонтан Дианы. И Пантеон виднеется в конце аллеи. «У меня ощущение, что я вернулась домой после долгого отсутствия», - сказала Светка.

За разговором выяснилось, что Светка не пробовала лягушачьих лапок. Мы решили незамедлительно восполнить пробел.

С этой целью мы прибыли на улицу Юшшет, где в одном из многочисленных кафе заказали себе лапок и улиток. Обе сошлись, что улитки и пикантней, и вкусней лягушек.

Дома по пути

Фонтан Сен-Мишель

Улица Юшшет

Улица Юшшет и окрестные улочки в этот вечерний час были заполнена праздным людом, прогуливающимся, или ужинающим, или выбирающим себе местечко для ужина среди соблазнительных витрин с морепродуктами во льду и выставленных возле дверей плакатов с меню. Только улица Chat qui peche (дословно «Кот, который рыбачит»), самая узкая улица Парижа, была абсолютно пуста и смотрелась просто как щель между домами, выводящая на набережную Сены.

Уже в сумерках мы стояли на мосту над Сеной и опять любовались Парижем. На небе висел нарождающийся месяц, которому мы с моста показывали свои денежки, приговаривая: «Расти, месяц, бубликом, расти, копейка, рубликом».

На острове Сите спустились в метро и поехали в гостиницу. Так закончился этот длинный-длинный день.

На левом берегу парижской Сены бульвар Сен-Жермен растянулся кривой дугой длиной более чем в 3,5 км с востока на запад – от моста Сюлли до набережной Орсэ. Являясь сегодня процветающей торговой улицей, усеянной магазинами высокого класса, в прошлом бульвар Сен-Жермен служил интеллектуальным и культурным средоточием парижской жизни.

История бульвара Сен-Жермен

Происхождением бульвар обязан барону Жоржу Осману, переделавшему Париж по велению Наполеона III. В частности, в 1855 году для расширения столицы был видоизменен аристократичный квартал Сен-Жермен, выросший вокруг одноименного аббатства. Прямо у стен церкви и вымостили бульвар, который вскоре завоевал себе солидную славу.

Над названием новой просторной улицы долго не думали. Культовое здание получило имя в память о епископе Германе, освятившем его в VI веке, разбитый вокруг квартал продублировал название церкви, а новичок-бульвар унаследовал, но без частицы «де-пре» («в лугах»).

Во время глобальной османской реконструкции бульвар Сен-Жермен с легкостью вобрал в себя целые объекты – с карты Парижа исчезли улицы Хильдеберт, Эрфюр, Таранн, Бёррьер, Сент-Март и даже тюрьма аббатства. О некоторых напоминают лишь таблички, иные сохранены в их первоначальном состоянии, но включены в бульвар в виде коротких узких участков, отделенных от основной улицы проезжей частью. Фасады, отличающиеся от османских, можно заметить на северной обочине бульвара Сен-Жермен, проходя от улицы де Бюси до улицы де Сейн или вглядываясь в здания между площадью Квебек и улицей де Сизо.

Достаточно современный бульвар Сен-Жермен не может похвастаться наличием на каждом шагу исторических памятников, но, прогуливаясь по нему, есть о чем поразмышлять. Здесь проживали аристократы и литераторы, отсюда начинало размах издательское дело во Франции, бунтовали студенты, а в кафетериях даже ночью бурлила жизнь.

Достопримечательности бульвара Сен-Жермен

Дом № 5 в 1889 году в своих стенах принимал студию фотографа Эжена Пиру, снимавшего в дни Парижской Коммуны, известного также как автор первого фильма в парижском жанре.

У всемирно известного издательского дома «Ашетт» все начиналось с дома № 79. Здесь в 1826 году основал фирму предприимчивый Луи Ашетт: его идеями было создать библиотеку из 800 томов для чтения в поездах и дать возможность провинциалам зарабатывать на продаже тиражей книг.

Дом № 87 был родным для физика Эдуарда Бранли, сконструировавшего первый радиокондуктор и придумавшего термин «радио».

Не менее знаковое место на бульваре Сен-Жермен занимают остатки аббатства и церкви Сен-Жермен-де-Пре в готическом и романском стилях (XI-XVI века). Древнейшая церковь Парижа служила некрополем династии Меровингов, пережила разрушения, пожары и массовые убийства монахов. На территории церкви последний приют нашли математик Рене Декарт, король Польши Ян Казимир, а также представители шотландского клана Дугласов Яков и Вильгельм.

В здании под № 184 располагалось самое старое в мире Географическое общество (год его основания – 1821). Здесь в 1879 году было решено создать Панамский канал. Фасад почтенной организации украшают две кариатиды, олицетворяющие землю и море, а также глобус работы кавалера ордена Почетного легиона, скульптора Эмиля Солди.

Дом № 218 на бульваре Сен-Жермен в XVIII веке был отелем, где поселился автор мемуаров о придворных кознях времен Людовика XIV — герцог Сен-Симон. С 1834 года сюда приходят за элегантными зонтиками ручной работы. Магазин Мадлен Гели, старейший бутик зонтиков в Париже, открыт до сих пор, хотя и носит с 2002 года имя новой владелицы, Александры Сойфер.

Литературные кафе на бульваре Сен-Жермен

С 1930-х годов бульвар Сен-Жермен ассоциировался с ночной жизнью, литературными кафе и студентами. В тот период Жан-Поль Сартр, Симона де Бовуар, Джульетт Греко и Альберт Камю продвигали экзистенциализм в кафетериях «Два Маго», «Флор» и «Липп», сосредоточенных на перекрестке бульвара и улицы Бонапарта.

В кафе «Два Маго» (дом № 170) можно полюбоваться талисманами заведения, открытого в 1885 году, — двумя статуэтками китайского происхождения, которые видели символистов, сюрреалистов, экзистенциалистов, Сент-Экзюпери, Хемингуэя, Пикассо.

Тут на кожаных диванах у столов из красного дерева писали и встречались с издателями. Атмосферу кафе описывал Набоков и Варгас Льоса, а кинорежиссеры сняли его минимум в 4 лентах (в том числе, в «1+1»). С 1993 года «Два Маго» определяет того, кого удостоит личной литературной премией.

Название кафе «Флор» (172 дом) дала скульптура античной богини поблизости. Этот конкурент «Двух Маго» открылся в 1877 году и пару раз менялся из-за владельцев. Заведение баловали своим вниманием не только сюрреалисты, Сартр и де Бовуар, устраивая творческие вечера, но и политические активисты – националисты и даже фашисты.

В подражание «Двум Маго» тут тоже награждают своей премией. Такого кофе, как во «Флор», в Париже поди сыщи, и от знаменитостей века XXI века тут отбоя нет – тут посиживают Катрин Денев, Карл Лагерфельд, Бриджит Бардо, Аль Пачино и др.

Не отстает от соседей и брассери «Липп» (№151) — такое же старинное (открыто в 1870 году Леонардом Липпом из Эльзаса) и атмосферное. Стиль ар-деко, мозаика, потолки с росписью, зеркала – неудивительно, что именно здесь Хемингуэй создал «Прощай, оружие!», а частыми гостями были Марк Шагал, Ив Монан, Жан-Поль Готье, французские президенты и голливудские звезды.

На первый этаж можно попасть только в сопровождении француза, а второй открыт для туристов, желающих отведать фирменную кислую капусту с лучшими сортами пива.

Бульвар изменился, но традиции обновляются — книжные магазины и студии дизайна, галереи и бутик-отели не оставят шансов разочарованию.

Как добраться

Адрес: Boulevard Saint-Germain, Paris 75007
Метро: Assemblée Nationale, Solférino, Rue du Bac, Rennes, Notre-Dame-des-Champs
Обновлено: 06.10.2015

Они сидели в этом известном парижском кафе - популярнейшем месте среди богемной публики уже довольно долго. Их изначально было трое: двое мужчин и она. В кафе «де Флор», в аббатстве Сен-Жермен-де-Пре, расположенном в шестом парижском округе, на пересечении бульвара Сен-Жермен и улицы Сен-Бенуа.
В разные времена сюда частенько приходили: Жан-Поль Сартр и Симон де Бовуар, Камю и Хемингуэй, Рембо и Верлен, Пикассо, Андре Бретон, чтобы выпить здесь чашечку утреннего кофе или вечернего абсента, наряду с обычными горожанами. А неподалеку от кафе находилось много известных достопримечательностей: Люксембургский дворец, театр Одеон, церковь Сен-Сюльпис, особняк Моне - всего и не перечислить...
Она находилась в Париже - Мекке всех влюбленных! В городе, который мог одновременно вдохновлять и умиротворять. В городе, созданном для того, чтобы любить, прогуливаться, мечтать. Быть счастливой, заниматься любовью, пить шампанское.
Ей стал хорошо понятен смысл избитого выражения: "Увидеть Париж и умереть". Только вот умирать не хотелось. Напротив, хотелось прожить еще много лет насыщенной счастливой жизнью, рядом с любимым человеком и дочерьми. О, Боже... Думала ли она, что когда-нибудь здесь окажется? Разве только в самых сокровенных мечтах.
А что мечты? У кого их нет? В последнее время она стала похожа на пустой сосуд. Не жила, а существовала. Словно разделилась надвое. Одна половинка воспитывала детей, ходила на работу, встречалась с друзьями. Притворялась, что любит мужа. И помимо этого совершала еще много разных дел. А другая половинка отстранившись, наблюдала за происходящим и изумлялась. Как ей – первой половинке удаётся жить в оболочке, лишенной мыслей? Где же тогда они были?
Мысленно она находилась рядом с мужчиной, которого любила. Временами ей становилось страшно от того, что оказывается она может любить так глубоко. Так сильно, до дрожи... Словно дали вдохнуть последний глоток воздуха, а им не надышаться. Он ведь один остался. Как вообще можно жить без воздуха?
Она была уже готова смириться с тем, что он её не любит. Или всё-таки любит, но боится ломать её устоявшуюся жизнь? Возможно, увлекся ею лишь ненадолго? Загорелся и остыл? Сложностей побоялся?
О, Боже, сколько раз она просыпалась со слезами на глазах, думая о том, что её любовь сгорит. Истлеет вдали от предмета её любви. И каждый день казался ей подобным вечности. А потом проходило какое-то время, и она, получив новое сообщение, начинала улыбаться, чувствуя безграничную радость. Любимый не пропал навсегда! Он написал ей снова!
В один из дней при банальном медицинском обследовании она получила положительный результат на ВИЧ. Это был стресс, шок! Страшный диагноз, отнимающий у неё право: на жизнь, на любовь, на счастье. Она не сможет увидеть дочерей взрослыми. Так много времени в запасе у неё не будет. Вырастут, но уже без неё.
Отмеряя своей жизни недолгий век, она и тогда не переставала думать о любимом. В мыслях разговаривала с ним, шутила, кокетничала. И прощалась... А он молчал, не писал ей ни словечка. Она жила со страхом в сердце и, превозмогая себя, с улыбкой на губах. Она не сдается никогда. Она - боец. Просто сейчас устала немного. Вопреки всему она продолжала надеяться на чудо.
Диагноз сняли спустя восемь месяцев. Он оказался ошибочным, но до того, как это выяснилось, она пересдавала кровь два раза с промежутками во времени. Подобные медицинские ошибки были совсем не редкостью.
Её муж всё понял. Почувствовал, что её сердце занято другим. Были и скандалы, и объяснения. Она честно призналась мужу, что разлюбила его и не знает, как им жить дальше. Сохранять видимость семьи только ради дочерей? Но скажут ли они за это «спасибо», когда вырастут? Потом случилось ещё много разных событий, удивительных и необыкновенных. Всё закружилось, словно руки ребенка завертели трубку калейдоскопа, заставляя разноцветные стекляшки складываться в диковинные узоры.
Они прилетели с мужем в Париж вчера утром. Их самолет приземлился в аэропорту Шарль-де-Голь. Сами же парижане называли свой знаменитый аэропорт просто: Руасси. Её любимый прилетел несколькими часами позже.
Они остановились в небольшом отеле, который располагался в сердце Латинского квартала, на левом берегу Сены, в нескольких шагах от Люксембургского Сада, Пантеона и Университета Сорбонна. Комфортабельные просторные, уставленные старинной мебелью номера носили названия знаменитых замков долины реки Луары. Стены отеля были выкрашены в теплые тона; а служащие вели себя исключительно доброжелательно и проявляли почти, что отеческую заботу о постояльцах. Окна номера, в котором они с мужем расположились, выходили в уютный маленький дворик. Любимый поселился в одиночном номере, на другом этаже отеля.
Мужчины встретились друг с другом в баре отеля и проговорили всю ночь. Муж пришел лишь под утро, лег в постель и мгновенно отключился. От него пахло коньяком. Ей же так и не удалось уснуть. О чём именно они говорили, она так никогда и не узнала.
Это был серьезный мужской разговор. Один передавал её, подобно драгоценности, другому. Из рук в руки. Один просил, а другой обещал заботиться и беречь её, такую нежную и хрупкую, несмотря на образ сильной леди.
Всё произошло безмолвно. Они вошли в кафе втроём: она, её любимый и муж. Мужчины расположились за разными столиками. Оба смотрели на неё и ждали. Она остановилась посередине. Посмотрела на обоих мужчин по очереди. Вздохнула, взглянув на свое прошлое, и легонько пожав плечами, виновато улыбнулась. Точно извинилась за выбор своего сердца.
А потом, лучезарно улыбаясь, посмотрела на свое настоящее и присела к нему за столик. Любимый и она заказали по бокалу вина. Муж попросил принести ему чашку горячего чая.
Чай он не пил никогда. Вопреки своему обыкновению, он заказал именно его. Их заказы подали быстро. Ведь, кроме них, в кафе никого не было. Едва на столик мужа поставили блюдце с чашкой горячего чая, он встал и молча вышел из кафе, даже не оглянувшись на прощание. Слов было уже не нужно.
Она сидела за столиком, задумчиво держа в руке бокал красного вина. Любимый говорил ей об их будущей совместной жизни. Она внимала его словам, провожая взглядом, удаляющийся по улице, силуэт бывшего мужа. Силуэт, уходивший от неё навсегда.
И прощаясь с прошлым, она потихонечку впускала в сердце огромное до невозможности счастье, которого все-таки дождалась.
В один солнечный полдень, в старом кафе «де Флор», расположенном на пересечении бульвара Сен-Жермен и улицы Сен-Бенуа. В Париже.

Северная часть шестого округа, с асимметрично расположенным центром на площади Сен-Жермен-де-Пре – это один из самых живописных, ярких и богатых районов города.

В этом районе есть деньги, изящество и утонченность, но вместе с тем и простота, возникающая вследствие общения с прекрасным.

Мало-помалу верх здесь одержали предприятия высокой моды: ныне на улицах вокруг Каррефур-де-ла-Круа-Руж и площади Сен-Сюльпис расположено множество всемирно известных бутиков.

Вокруг улицы Жакоб, на северной стороне бульвара Сен-Жермен, господствуют антикварные лавки и художественные галереи. После прогулок по магазинам главным развлечением становится ночная жизнь, но в наши дни она представляется слишком консервативной, совсем не похожей на те послевоенные времена, когда на интеллектуальной сцене Парижа царили Жан-Поль Сартр и Симона де Бовуар, а в подвальчиках джаз-баров пели Жюльет Греко и Лео Ферре.

Исторически квартал Сен-Жермен всегда отличался от остальной части города. Начиная с VI века, его поля и прибрежные луга постепенно отходили к расположенному рядом бенедиктинскому аббатству Сен-Жермен-де-Пре, от которого до наших дней сохранилась лишь церковь.

В начале XVII столетия Мария Медичи построила здесь Люксембургский дворец, где ныне размещается французский Сенат, но настоящая застройка этого района началась только через сто лет, когда аристократы, покидающие квартал Маре , стали искать новые просторные участки земли для строительства изысканных особняков на другом берегу Сены. Так пригород Сен-Жермен стал одним из самых модных европейских районов, процветание которого было прервано Французской революцией .

Знаменитый бульвар Сен-Жермен был проложен бароном Османом в середине XIX века прямо по центру квартала, но настоящую славу он снискал только после войны, когда в кафе де Флор и Два маго стали собираться представители возродившегося парижского авангарда.

Здесь спорили о проблемах экзистенциализма Сартр и Бовуар, пел в прокуренных подвальчиках в джаз-барах Борис Виан. Как пел сначала Ги Беар, а позже и Жюльет Греко, «для Сен-Жермен нет понятия завтра» (il n’yapas d’apres a Saint Germain-des-Pres). Но будущее квартала Сен-Жермен все же пришло – несмотря на то что в конце 1990-х уже немолодая Жюльет Греко пыталась бороться с ним при помощи возглавленного ею движения «Спасите Сен-Жермен».

Помимо Греко, здесь жил до смерти в 1991 году Серж Гензбур, однако богатые издатели, дизайнеры и политики уже давно начали вытеснять отсюда богемных интеллектуалов и музыкантов. Теперь кварталом правит мода. В частности, улицы в районе перекрестка Круа-Руж и площади Сен-Сюльпис заполнили всемирно известные магазины модной одежды, а чуть западнее в старинном универмаге «Бон-Марше» продаются еще более шикарные вещи.

Ближе к реке сейчас преобладают антикварные магазины и художественные галереи; одно такое место находится в районе улицы Жакоб и улицы Бонапарт, а другое – в комплексе магазинов «Карре-Рив-Гош», тремя кварталами южнее набережной Вольтера.

Но после хождения по магазинам главным развлечением по-прежнему остается посещение кафе, хотя ныне это занятие выглядит более претенциозным. Состоятельные гурманы обычно обедают в гастрономических ресторанах с прославленными шеф-поварами, такими как Элен Дарроз или Жоэль Робюшон, а иностранцы предпочитают ходить в бистро в районе улицы Мабийон.

Бродя по этому кварталу, вы можете посетить прекрасные уличные рынки и кафе , а также полюбоваться некоторыми изысканными зданиями, от увенчанного куполом «Коллеж-де-Франс» около реки до церкви Сен-Жермен-де-Пре и церкви Сен-Сюльпис – последняя даже стала местом действия известного триллера.

Два небольших музея, каждый из которых посвящен отдельной знаменитости, – Музей Майоля и Музей Делакруа – создают душевный контраст величественным сооружениям Правого берега. Наибольшее внимание обычно привлекают художественные выставки в Люксембургском музее.

Здесь же расположен и знаменитый Музей Орсе – в западной части квартала. Этот музей известен, прежде всего тем, что, перестроенный из железнодорожного вокзала, он стал удивительно подходящим местом для демонстрации замечательной коллекции произведений импрессионистов.

Однако самое популярное место отдыха в квартале находится в его юго-восточной части, недалеко от Латинского квартала, – это восхитительный Люксембургский сад . Этот сад – один из самых больших и очаровательных зеленых островков в городе, где всегда можно увидеть много студентов.

Великолепный Люксембургский дворец, выходящий фасадом на самую длинную улицу Парижа – Вожирар, был возведен вдовой Генриха IV Марией Медичи в память о дворце Питти и саде Боболи в ее родной Флоренции.

Сегодня дворец является местом заседаний французского Сената, а его прекрасный Люксембургский сад, который по праву считается «легкими» Левого берега, стал местом паломничества парижан.

«Я вышла из конторы и, посмотрев на небо, остановилась под козырьком крыльца. Дождь… Мелкий, противный, нудный, промозглый, пакостный, мелочный, отвратительный, завистливый, подлый, двуличный, козел…. Эпитеты перестали иметь хоть какое-то отношение к дождю. Самому обычному осеннему дождю… Раскрыв зонт, я шагнула в хлюпающую асфальтовую реку…»

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Бульвар Сен-Жермен (Татьяна 100 Рожева, 2012) предоставлен нашим книжным партнёром - компанией ЛитРес .

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

©Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru )

Я вышла из конторы и, посмотрев на небо, остановилась под козырьком крыльца. Дождь… Мелкий, противный, нудный, промозглый, пакостный, мелочный, отвратительный, завистливый, подлый, двуличный, козел…. Эпитеты перестали иметь хоть какое-то отношение к дождю. Самому обычному осеннему дождю… Раскрыв зонт, я шагнула в хлюпающую асфальтовую реку.

– Excusez-moi, mademoiselle! Вы не поможете мне? – Из мокрых кустов вырос высокий пожилой мужчина в бежевом вельветовом костюме, с растерянной улыбкой на красивом еще лице.

– Вы мне, извините? – Тоже растерялась я: возле нашей сраной конторы и «excusez-moi, mademoiselle»…

– Здесь же больше нет никого…

Я оглянулась… Действительно.… Нет.

– А что случилось?

– Кажется, я заблудился. Вы не знаете, как эта улица называется?

– Эта улица называется Погодинская. Этот город называется Москва и сейчас 2010 год.

– Вы предугадали мои вопросы, – улыбнулся он, – но это еще не все. Мне нужно попасть на Пироговку, а тут левого поворота нет. Хотя, мне кажется, раньше он был…

– Нет, на Абрикосовском переулке нет левого поворота. Вам надо до параллельного доехать. Не помню, как называется. Там есть.

– А может, Вы мне покажете? А я вас подвезу. Куда Вам надо?

– К метро «Фрунзенская».

– Отлично! Заодно вспомню, где метро.

Его бежевый пиджак уже начал промокать и темнеть на плечах…. Ну не насиловать же меня собрался этот пришелец с вельветовой планеты? В его то возрасте! А вдруг у них шестьдесят – это юность, и его цель – распылить враждебное инопланетное семя в районе метро «Фрунзенская»…?

– Хороший я, хороший, – вклинился пришелец в мои сомнения, как и положено пришельцу. – Я могу позволить себе подвести понравившуюся мне женщину?

«Наш! – Успокоилась я. Просто не заметил, как постарел…». – Вас не Гоша зовут? Он же Гога, он же «все и всегда я буду решать сам на том простом основании, что я мужчина»?

Он наморщил лоб, не понимая, о чем я… Я снова засомневалась в его земном происхождении.

– А, это Вы этот фильм имеете в виду, который Оскара получил… как же его… Забыл… Я, знаете, уже больше француз, чем русский…

– Хорошо, француз, покажу Вам, где метро «Фрунзенская».

На его лице изобразилась такая радость, что я снова засомневалась, но теперь уже в том, не ошиблась ли я в определении его потенции…

– Вот моя машина! – С явным удовольствием показал он на огромный Xummer, припаркованный как ботинок Гулливера в прихожей лилипутов. – Большие машины – моя слабость. Во Франции все на маленьких ездят, хоть здесь душу отвести.

Он открыл дверь и галантно подсадил меня под локоть.

Внутри машина оказалась еще больше, чем снаружи. На коробке скоростей мог бы разместиться журнальный столик. С закусками и выпивкой.

– Вы живете во Франции?

– Да. Большую часть времени. У меня там жена и две дочки. В Москву только по работе, три – четыре раза в год получается. Меня зовут Андре. В, общем, конечно, Андрей Юрьевич, Андрей, но Андре – уже привычней. А вас, mademoiselle? Comment vous appellez-vous?

– Je m’appelle Татьяна.

– О! Parlez-vous français?

– Нет, к сожалению, это останки школьных знаний.

– А что делает девушка с такими мощными останками знаний в этом советском здании из стекла и бетона, из которого она вышла?

– Работает редактором журнала.

– Редактором? О-ля-ля! – Он радостно потер руки. – Вот Вас то мне и надо!

– В каком смысле?

– В смысле литературных идей. Коих накопилось к моему почтенному возрасту. Мы смогли бы сотрудничать?

– Да.… Почему нет…

– В таком случае я предлагаю для начала съесть чего-нибудь вместе. В Париже, кстати, сейчас время ужина. Видите, как все удачно.… Где-то здесь был неплохой ресторанчик. Не знаю, есть ли он еще.… В Москве все так быстро меняется. Зрительно я помню, как ехать, но зрительная память и правила этого вашего «гибэдэдэ», ужасное название, не всегда совпадают…

Он сосредоточился на дороге, а я на ощущениях. Xummer, как неповоротливый вежливый слон, продвигался осторожно, чтобы ненароком не раздавить кого-нибудь. Не подозревавшие о его хорошем воспитании, прочие дорожные звери на всякий случай бросались от него врассыпную. Андре благодарно кивал каждому, кто успевал удрать. Французский менталитет сам выглядел как слон в русской посудной лавке.

– Кажется, здесь… Во всяком случае, похоже…., проговорил Андре, плавно паркуясь на площадке, на которой поместились бы две машины и трехколесный велосипед.

Он открыл дверь и подал мне руку. Его манеры были безупречны. Меня обходили с правильной стороны, передо мной открывали и придерживали двери, отодвигали и придвигали стул…. Мне захотелось удрать, чтобы случайно не расстроить вежливого слона своим несоответствием его воспитанию.

Народу в ресторане было много, но на нас тут же десантировался официант с почтительно склоненной лысой головой. Как они, собаки, деньги чуют… Лысиной, что ли? Он с жадностью внимал каждому слову, произносимому Андре, словно тот говорил заветные слова о том, где находится золотой ключик.

– Я бывал у вас частенько, но давно. Кормили прилично. Как сейчас, не знаю. Вы принесите нам, что у вас есть интересного из холодного и из горячего, позиций шесть – семь, а мы все попробуем. Да. И сразу бутылочку Vittel без газа. Есть она у вас?

– Конечно! – Почти оскорбился официант. – Выпить желаете? Взгляните винную карту?

– Нннет. Принесите бутылочку красного сухого. Самого дорогого.

– Сию минуту! – Официант растаял в воздухе как галлюцинация.

– Татьяна, Вы не против, что я вот так распорядился?

– Нет, конечно, Андрей Юрьевич.

– Ну и замечательно. Пожалуйста, зовите меня Андре. Так вот по поводу литературных идей. Их действительно много. У меня была длинная жизнь…

– Почему была?

– В подбадривании я не нуждаюсь. Я имею в виду, того, что было, уже хватит на пару томов. Начать с того, что родился я в дворянской семье, но происхождение скрывали от меня до поры. Мой отец был инженером, инженером с большой буквы, сейчас таких уже нет. Он заставлял меня учить французский, который я, конечно, ненавидел с детства. Теперь благодарен. Когда отца уже нет…. Я начал карьеру еще в Союзе, женился во Франции, возглавлял одну из крупнейших мировых корпораций. – Он произнес название. – Слышали?

– Конечно, – соврала я.

– Вижу, что не слышали, – улыбнулся Андре. – Ладно. Девушке простительно. Мы работаем, в основном, для военной и космической промышленности. Сам я уже отошел от дел, но в Совете директоров регулярно сижу, надуваю щеки. Некоторые вопросы, кадровые, например, без меня не решаются. У меня всегда был нюх на толковых специалистов. Один из наших лучших сейчас топ-менеджеров уже легенда в компании. Это тоже отдельная история. Я как-то проезжал по области, остановился перед шлагбаумом. Открыть шлагбаум вышел парень. Мне понравилось его лицо. Показалось странным – тмутаракань, гаражи на окраине городишки, работяга в телогрейке и вдруг такое лицо… Я стал его расспрашивать. Оказалось, ему двадцать лет, он из хорошей семьи, но уже живет самостоятельно, на автомеханика выучился, движок с закрытыми глазами знает, а в сервисах не держится, не может клиентов обманывать. Я пригласил его к нам, нам такие нужны. Сейчас он реально один из лучших. И таких историй было полно…

Появились вино, закуски и лысый официант, с трудом удерживающийся от желания лизнуть дорогого клиента.

– Так. И что тут у вас из чего? – Спросил Андре, надев очки в тонкой темной оправе, которые ему очень шли.

Испаряя пот лысиной, официант подробно рассказывал, что из чего, а Андре внимательно слушал, уточняя ингредиенты соусов, способы приготовления овощей и родину рыбы, словно речь шла о жизненно важных вещах. Вот как надо относиться к тому, что ешь, – подумала я. Успех избирает избирательных…

– Начнем? – Улыбнулся мне Андре, разобравшись в деталях кулинарии, – рекомендую попробовать все.

Я отщипнула от ближайшей еды пучок травы, прикрывающий вкусно рассказанное содержимое.

Лысый снова материализовался в воздухе возле Андре.

– Позвольте, я положу Вам?

– Да, пожалуйста.

«А я бы отказалась, – подумала я. – Уж слишком навязчив».

Ловко орудуя инструментами, лысый мужчина устлал закусками тарелку мужчины, не страдающего недостатком волос: густая шевелюра Андре только начинала седеть на висках. Блестя лысиной, официант отошел в поклоне, не поворачиваясь задом к дорогому клиенту.

– Так вот…, – продолжил Андре, – Я давно задумывался над тем, чтобы написать роман на основе событий своей жизни. Условное название будущего опуса «Бульвар Сен-Жермен». Если быстро сделать – поймаем кризис и реакции маленьких французских буржуйчиков. Ремарки моей жены и ее родственников имею каждый день – дорогого стоит.

– Почему такое название?

– «Бульвар Сен-Жермен» захавают – они все на нем мечтают жить, а уж как там живут…! Это будет бомба. Мне нужен хороший редактор, писатель, журналист, в общем, профессионал, который все это запишет, литературно обработает и оформит. Вы занимались этим когда-нибудь?

– Впрочем, это не важно. Я вижу, что мы сработаемся. С"est tout bon. Теперь вопрос оплаты. Думаю, его стоит решить сразу. Сколько будет стоить ваша работа?

– Есть принятые расценки. 400 тысяч знаков – 10 тысяч долларов, – ответила я, прибавив к цене жирный кусок.

– А по времени?

– Обычно, договор на четыре-пять месяцев заключается, но реально получается полгода. Месяц-полтора уходит на исправления, переделки, согласования с издательством и прочую утруску.

– То есть вы полгода живете на эти деньги? Учитывая, что пособие в вашей конторе нельзя назвать деньгами.

– Это несерьезно, Татьяна. Вы красивая женщина. Давайте, двадцать?

Съеденное сено подскочило во мне восторженным салютом.

– Заманчивое предложение…

– Значит, договорились. Мой юрист подготовит бумаги. Далее. Я хочу, чтобы между нами был хороший контакт. Ты, думаю, тоже. Поэтому, предложение следующее: завтра или в четверг ты приезжаешь ко мне, и мы общаемся в спокойной домашней обстановке. Такси и угощение за мной. Ну как тебе мой план? Надеюсь, ты не против обращения на «ты»?

Конец ознакомительного фрагмента.